- И что? - я уже едва могла говорить.
- Я ничего не могу сказать уверенно, Виржиния... Даже не предполагаю, - маркиз коснулся моего лба, и на сей раз пальцы показались мне ледяными. - Просто подумайте вот о чем. Если Лайзо Маноле не нужны ваши деньги... возможно, ему нужно нечто иное?
Тело мое сковывало оцепенение - медленно, но верно.
- Что именно?
- Лайзо Маноле оказывал вам знаки внимания?
Голос у маркиза был мягок, так, что я не сразу разгадала намек. А как поняла - залилась краской.
- Что вы такое говорите! Он же просто... просто... - "слуга", хотела я сказать, но прикусила язык.
Чего уж кривить душой, "просто" с Лайзо никогда ничего не было. Слуга, который знает шесть или семь языков и разбирается в искусстве лучше своей нанимательницы? Право, смешно. Того же мистера Спенсера мне и в голову не пришло бы записывать в прислугу, я привыкла советоваться с ним и уважать его мнение. А Лайзо - человек не менее умный и образованный, а то и более... Да, в чем-то маркиз был прав - как такому удовольствоваться местом водителя? Но оказывать "знаки внимания"... Абсурд.
Собравшись с мыслями, я продолжила:
- Что вы, ни о каких ухаживаниях и речи не шло. Напротив, манера поведения у него была слишком простой, нахальной, а порой и грубоватой. К сожалению, мне пришлось преподать ему несколько важных уроков вежливости. Но то было в первые месяцы, а сейчас он даже лишнего вопроса себе не позволяет, говорит чаще по делу.
Я скромно умолчала о том, что к "делам" относятся не только обсуждения маршрутов и моего расписания, но и помощь в расследованиях по просьбе Эллиса.
Маркиз тяжело вздохнул, отступая на шаг.
- Мне трудно в это поверить, Виржиния. Что же в таком случае удерживает его на скучной, не слишком хорошо оплачиваемой работе?
- Желание покончить с преступным прошлым?
- Глупости. Я за всю свою жизнь не видел ни одного покаявшегося грешника. Вы молоды, Виржиния, и идеалистичны, - повторил Рокпорт с грустью. - Возможно, Лайзо Маноле представляется вам благородным героем, наподобие Железного Фокса, вольного стрелка. Но мы не герои баллады. Ваш водитель - всего лишь талантливый проходимец, порченая кровь. Он жил за счет горя других людей, поймите. Это не случайная ошибка, не единственный неверный шаг. Это способ существования. Жалеть его - все равно что жалеть паразита. Вам же не придет в голову нарочно разводить блох на собаке или позволять оводу кусать вашу лошадь?
- Разумеется, нет! - я начала сердиться. - Только вот не сравнивайте мистера Маноле с какими-то насекомыми. Между прочим, я лично дважды... нет, трижды видела, как он помогал изловить опасного преступника. Сотрудничество со следствием, так это называется, да? И только благодаря мистеру Маноле я сейчас жива. Он заслонил меня от пули, не особенно надеясь выжить после этого. Это поступок мерзавца или честного человека, маркиз? Ответьте, не молчите, прошу вас, - едко добавила я. - И, в конце концов, даже Писание говорит, что нужно прощать и протягивать руку помощи тем, кто нуждается...
- Только вот не вспоминайте Писание, - маркиз поморщился и отступил в тень. - Если бы вам пришлось повидать то, что видел я, то вы бы сейчас не защищали от меня отъявленного негодяя. Люди не меняются, Виржиния, и один добродетельный поступок не значит ничего по сравнению с привычкой жить за счет других. Избавьтесь от Лайзо Маноле, пока не поздно, или это сделаю я.
Угроза, ненавязчивая, но очень-очень правдоподобная, стала последней каплей. У меня словно хрустнуло что-то внутри, ломаясь окончательно - некий барьер, граница терпения... А может, это раскололась пополам сама память, разделившись на туманно-сказочное прошлое с настоящей семьей, пансионом, вышивкой у камина - и на жестокое до предела настоящее, в котором я осталась наедине с бухгалтерскими книгами, кофейней и призрачным запахом вишневого табака.
- Нет, не сделаете! - я поднялась на ноги. "Пытки" в скользкой кожаной обложке звучно шлепнулись на паркет. - Если вы это сделаете, то можете вообще забыть дорогу в мой дом! И помолвку я расторгну в тот же день! Нет, в ту же минуту!
- Виржиния...
- И дело не в Лайзо Маноле, а в вас! В вас! Не смейте лезть в мою жизнь! Уже прошло то время, когда я просила советов... да что там просила, умоляла о них! Мне хотелось выйти на улицу и закричать - ну хоть кто-нибудь, помогите! Но все, все разбежались - и мамин родной брат, и так называемые "друзья" отца! И вы, вы даже на похороны не явились! Мы с бабушкой остались вдвоем. А вы знаете, как тяжело она болела! Последние месяцы ей даже морфий не помогал, а вы... И на ее похороны вы не приехали тоже.
Я выкричалась всласть и теперь тяжело дышала, не отводя взгляда от лица Рокпорта. Пусть бы сказал что-то, хоть словечко, оправдался бы... Но он только молча наблюдал за мною.
- Когда мне действительно нужна была помощь, вас не было рядом, маркиз, - хрипло произнесла я. - Да, да, знаю - одно ваше имя, одна новость о нашей помолвке отпугнула от меня охотников за наследством. Но кроме имени вы не дали ничего. А теперь я уже крепко стою на ногах, и советы мне не нужны. Особенно ваши.
Я думала, что маркиз теперь точно разозлится. Станет кричать, ругаться на меня... да хотя бы нахмурится. Но он только отвел взгляд, машинальным жестом взял свои чудные очки с книжной полки и, будто в растерянности, раскрыл и сложил дужки. Раз, другой, снова и снова.
- Я просто хочу вас уберечь, - тихо ответил он наконец. - Виржиния, поймите, я видел много страшного. Я видел, как умные, очень умные женщины, оступившись лишь раз, ломали себе жизнь. Наверное, вы не помните мисс Лору Стэнфорд, младшую дочь виконта, а я помню. Жертва даже не соблазнения - насилия, она все равно была отвергнута обществом. Отец хотел увезти ее на материк, но не успел - она повесилась в своей комнате, на собственном пояске. А ведь вина лежала не на ней, а на насильнике... Нет, Виржиния, не отворачивайтесь. Дослушайте, пожалуйста. Я могу рассказать еще много подобных историй. О дочери баронета из Вулф-энд, которая, вопреки предупреждению родителей, обвенчалась с очаровательным юношей без роду без племени - он бросил ее, как только закончились деньги из приданного, и исчез. А она осталась одна, с ребенком - не вдова и не жена. Я знаю о виконтессе, истратившей большую часть состояния на своего любовника и оставшейся потом в одиночестве перед злыми языками в Бромли; о леди из Эннекса, на которой женился охотник за приданным. А Шарлотта Шарли, та самая, что написала "Дом на высоком берегу"? Вы помните, что с нею было? Она вступила в связь со своим адвокатом. Но когда об этом стало известно общественности, тот удрал, прихватив украшения мисс Шарли и ее гонорар за последнюю книгу. Виржиния, Виржиния... - Рокпорт подошел ближе и взял меня за руку. И теперь уже стало совершенно ясно - это не у него холодные пальцы, это я горю. - Наверное, я говорю жестокие вещи, которые вам неприятно слышать. Вы злитесь, конечно. Но это все от страха... Моего страха. Я боюсь, что не сумею уберечь еще и вас. Гинни... я не хочу, чтоб даже одна твоя слезинка пролилась потому, что я недосмотрел и не уберег тебя. Если для тебя это так важно - я больше не трону твоего водителя. Но приглядывать за ним не перестану, - он провел рукой по моим волосам, и без того стоящим дыбом. - Гинни, Гинни... Как же ты повзрослела...
Горло у меня перехватило.
- Дядя... Рэйвен... Прости, пожалуйста. Я не хотела кричать. Просто...
- Просто так получилось. Я знаю, Гинни. Поплачь хоть немного. Почему ты никогда не плачешь?
Я улыбнулась в его сюртук.
- Не умею.
Домой в ту ночь я, разумеется, не поехала. Дядя Рэйвен велел приготовить для меня одну из гостевых спален на втором этаже. Окна выходили в сад. До самого утра ветер стучал в ставни тонкими ветками старых вишен, но звук этот странным образом убаюкивал. В комнате было прохладно - ее не успели как следует натопить; я сдвинула грелку к ногам, закуталась поплотней в одеяло, закрыла глаза - и открыла их только тогда, когда большие напольные часы в зале этажом ниже стали бить час пополудни.